Стыд в переводе

Сначала взорвался самолет «Австрийских авиалиний». Огромный двухэтажный лайнер как-то неуклюже накренился и быстро стал приближаться. А потом вдруг исчез в ярко-белой вспышке. Я не могла видеть кокетливо изогнутые красные кончики крыльев, но знала, что они разлетаются в разные стороны. Это был тот, тот самый, самый важный, НАШ самолет…

Рассказывать сны – дело неблагодарное, да и некому посреди ночи. Собака легонько вильнула хвостом, давая понять, что время для утренней радости от моего появления в дверях спальни еще не настало. Я походила по дому, подтвердила Duolingo, что все еще знаю, как спросить номер телефона на китайском языке, но самолет с красно-белым хвостом и ужас от вспышки никуда не делись. Спас меня вопрос коллеги в вичате, заданный, видимо, еще вечером. Чтобы ответить, я перечитала свои вчерашние комментарии к его статье о деликатных взаимоотношениях между грибочком подвишенником и тополиными проростками. «…a continuous increment of hydrogen peroxide production by Clitopilus hobsonii correlated with the upregulation…». Работа вернула сознание в привычное русло и, кажется, усыпила подсознание. Отправив рецензию Жилину, я решила доспать воскресную ночь на диване, прижавшись к теплому собачьему боку.

На стойке какого-то современного отеля я с изумлением узнаю, что это не отель, а конференция, что я второй пленарный докладчик, у меня есть 30 мин, а потом будут вопросы. Входя в огромный зал, амфитеатром стремящийся вверх, я отгоняю панику и перебираю в памяти свои недавние выступления, пытаясь вспомнить, есть ли у меня слайды ровно на 30 минут. Мне нужно сесть так, чтобы, никому не мешая, можно было открыть компьютер, но долго не нахожу места. Все кресла разные и чем-то не подходят: они или заняты, или расположены так, что не видно экрана, или просто сиденья не откидываются захлопнуты. Наконец, я понимаю, что спрятаться в этом зале не получится, а надо расположиться прямо перед кафедрой и быстро найти какую-нибудь подходящую презентацию. Оглядываюсь на зал и вижу, что эти центральные кресла вмонтированы в скалолазную стенку, а чтобы сесть, придется карабкаться по разноцветным зацепкам… Мне кажется, я могу залезть, но на плече сумка, руки заняты гаджетами, и туфли явно не скальные. Однако это неудобство оказывается не главным – первая докладчица (почему-то говорящая вообще не про грибы) уже подбирается к выводам, а у меня все еще не загружается Power Point. Потом файл все же открывается, и я вижу на всех слайдах слепые квадратики с надписью в верхнем левом уголке: «Image can not be shown»…

«Где мама? Иди буди маму! Нет, это не мама, это тапок! Не надо маму тапком!». Я уже понимала, что могу проснуться, но все еще боялась уронить ноутбук или сама свалиться с этого скалодрома.

Интересно, как заботливо мой мозг перевел кошмар впечатлений последних дней на понятный именно мне язык. Все разложено по полочкам, и полный ужас, и безнадежность, и много лет несмываемого стыда впереди. Конечно! Он же знает, что без такого перевода сообщение о том, что три дня назад Россия напала на Украину, а в Киеве и Харькове идут бои, понять невозможно.

Слава Украине!

Нанкин, 27 февраля 2022 года

Nikita Druzhinin, February 26, 2022

Фан Гао и Великая Китайская стена

All names are translated to Chinese

К сожалению, за два года я выучила совсем немного иероглифов. Легче всего запоминаются имена, так как тут я хотя бы знаю произношение. Например, полное имя моего аспиранта – Гао Ренвей, но все зовут его только по фамилии – Гао (高). Как и многие другие, этот иероглиф описывает сразу несколько понятий, в том числе всё высокое и дорогое. Например, его можно найти в обозначении высокоскоростной железной дороги и в титулах знатных особ.

В Китае, в отличие от Японии, на китайский язык переводится буквально всё, включая имена собственные, научные термины, латинские названия лекарств и живых организмов. В инструкции к шипучему аспирину, произведённому немецкой фирмой «Bayer», не найти привычных и успокаивающих «salicylic acid» или «mg». Арабские цифры, правда, иногда попадаются, но чаще всего и числа написаны иероглифами. Конечно, это трудно для нас, но мы так и так ничего не понимаем и переводим всё подряд. Больше лаоваев (иностранцев) от этого страдают сами китайцы. Посудите сами: как бы мы обходились со «священной доской» вместо Hollywood и «улицей со стеной» вместо The Wall Street? Для перевода имён, которые ничего путного не обозначают, иероглифы подбираются просто по созвучию и без особых правил. Однако тут есть тонкость: одинаковое или сходное произношение может быть у иероглифов с совершенно разными значениями. Поэтому, в зависимости от отношения переводчика, одно и то же имя может оказаться прекрасным бутоном лотоса или желтым земляным червяком. А уж названия фирм и продуктов точно сочиняются творчески. Я наблюдала этот процесс, когда посещала фирму, производящую удобрение. Директор, его заместители и профессор, с которым я приехала, устроили что-то в стиле передачи «Поле чудес», подбирая сочетание иероглифов для названия нового продукта, увлечённо и шумно объясняя мне значение каждого символа. В итоге получилась благозвучная торговая марка, если написать латиницей, и что-то типа «аромат утренней росы», если читать на китайском. Задача – подобрать иероглифы так, чтобы они давали нужное произношение и в то же время не обозначали ничего неподобающего, а, наоборот, читались романтически и красиво. Вот мой любимый пример: если перед 高 «гао» поставить иероглиф 凡 – «все» (произносится как «фан» «=fán») , то получается Фангао или всё высокое или вообще чрезвычайно достойное внимания: 凡高 – Винсе́нт Ван Гог (Van Gaugh).

Рассматривая детский журнал о мировых знаменитостях, я думала о том, как трудно китайским студентам. Если я спрошу их, знают ли они постулаты Коха, лежащие в основе экспериментальной микробиологии, они точно ответят, что нет, никогда не слышали. Я приду в ужас, приготовлю лекцию, буду два часа объяснять и показывать, чтобы они вдруг сказали: «Так ведь это же постулаты Коха! Конечно, знаем!»

По картинкам из этого журнала я выучила иероглифы «да» 达 – «богатый», «эр» 尔, который может переводиться как «ты» или «Вы», и «вен» 文 – «культура», «текст» или «язык» . А в сумме получается 达尔文, или Дарвин! Конечно, он был богатым и культурным. В этом случае всё вроде бы правильно, «даэрвен» все-таки напоминает Дарвина, но очень часто итоговое слово получается вовсе несозвучным.

В журнале есть портреты Гагарина, Пушкина, Форда и даже Вольтера, но нет их настоящих имён! Поэтому абсолютное большинство даже бегло говорящих по-английски китайцев с огромным трудом распознаёт такие слова, как Mozart, Leonardo Da Vinci или Alfred Nobel. И уже неважно, написано это или произносится устно, в любом случае – непонятно. Конечно, они знают этих людей, но под совершенно другими именами! Что же говорить о терминах и химикатах? А обсуждение фильмов или артистов неминуемо заходит в тупик, так как невозможно указать ни на название, ни на имена, а приходится пересказывать сюжет.

Мне кажется, что язык и есть Великая Китайская стена, архаичная и непреодолимая. Она не защищает, а превращает Китай в отдельную планету и долго ещё не позволит «догнать и перегнать», несмотря на огромные успехи, неимоверные усилия и многие жертвы.

И не надо жаловаться на засилие заимствованных слов в русском языке! Язык – это не древняя реликвия на стене и не защитный доспех, а живой инструмент, помогающий общаться и понимать смысл вещей. «Nomina si nescis perit cognitio rerum», как говорил Линней, а он знал в номенклатуре толк.

7-15-9-4-8 + 1

«А как его малышка?» – спросила я своего китайского друга про общего знакомого. Он очевидно ничего не знал, но ответил незамедлительно: «Конечно, хорошо! Мы очень заботимся о своих детях!»

Цифры в заголовке – это я насчитала за неделю количество маленьких детей без шлемов, перевозимых на мопедах взрослыми в шлемах. Шестиполосная дорога в огромном городе. Очень интенсивное движение. Цифры варьируют только из-за того, что во вторник я ехала в «детское время».

Если все без шлемов, это ещё как-то можно объяснить (но не понять). Однако что думает человек, который надевает шлем на себя и сажает по карапузику спереди и сзади, я вообразить не могу. Сичи (моя аспирантка) говорит, что по закону в шлемах должны быть все.

А один раз я видела идиота на велосипеде с новорождённым ребёнком в одной руке. Ребёнок ещё не держал головку, поэтому мужик весь извернулся, чтобы одной рукой держать тельце, а головка была на его плече. Второй рукой он управлял велосипедом, лавируя среди машин.

Про подобную «заботу» о детях я буду писать часто.

Прекрасная Россия будущего

Вчера немцы нашли яд. Это, конечно, не чаинка, это веха, которая определит жизнь всех русских. Неважно, где мы, что делаем и поддерживаем ли Навального. Всё очень серьёзно.

Кроме острого чувства боли за Алексея Навального, его семью и друзей, пронизывает стыд. Какой бы паспорт у меня ни был, где бы я ни жила, тень Мордора не просто достаёт везде, а прилипает и пачкает. Это только кажется, что такие, как я, не виноваты. Виноваты. Мы уехали, не помогли. А нас миллионы, возможно, больше, чем население небольшой европейской страны, – уж точно больше, чем всех австрийцев.

Хочется верить, что современная медицина (неважно, в какой стране! Современная значит глобальная) победит старую совковую дрянь. Я почти не смотрю новости, но кадр с немецким самолётом, взмывающим в небо над Омском, врезался в память. Вот она – надежда на прекрасную Россию будущего, в которой я точно нашла бы себе место вместе с семьёй Зиминых, которая оплатила этот рейс, с теми пилотами, которые посадили самолёт, несмотря на ложь про минирование аэропорта, и врачами скорой помощи, которые тоже всё сделали правильно. Будем надеяться.

На фотографии – разработчик химического оружия. Ему тоже очень стыдно. Поэтому он сделал то, что мог, – рассказал об этих ядах миру. Спасибо ему за это.